Дата Туташхиа. Книга 4   ::   Амирэджиби Чабуа

– Знаете, о чем я думаю, господа?

– Мы слушаем...

– Я прямой потомок Георгия Саакадзе. Мои предки последние триста лет провели в смутах и неурядицах. Видно, во мне скопилась усталость всех поколений рода. Сейчас, на склоне лет, я это чувствую... Я изнемог...

– Отдохните, князь Вано,– сказал Дата.– Пусть молодые бунтуют, свой долг вы отдали с лихвой. Все это знают.

– Нет. Мое место здесь,– господин Вано Тархнишвили уронил голову на грудь и снова погрузился в себя.

– Не уйдет он отсюда! – сказал Дата Туташхиа, когда мы отошли.

Запомнил я еще мать Гоги Цуладзе. Эта почтенная дама приходила раз в три дня и, невзирая на то, в котором часу ей удавалось отослать передачу и получить ответ, оставалась здесь дотемна. Такие родные вообще редкость, тем более пожилые. Это удел молодых мечтательниц, романтически влюбленных в своих мужей. Вроде бы все сделано и можно возвращаться домой со сладостным чувством выполненного долга, ан нет!.. Стоит возле своей любви и беды! Письма матери Гоги Цуладзе служили в тюрьме предметом грустных шуток. Все они начинались так: «Гоги, сынок, голубчик мой. Из горячего я смогла принести только чахохбили, в коленях ломит, трудно мне стоять у плиты. Остальное – зашла на базар и посылаю...» Затем следовал подробный список посылаемых припасов и в конце всегда приписка: «Арчил совсем сумасшедший, горе мое, но умница большой». Арчил был единственным сыном овдовевшего Гоги Цуладзе, озорник и умница, как большинство мальчишек его возраста.