JК
Дело, которому ты служишь :: Герман Юрий Павлович
Страница: 50 из 94Вся опухшая от слез, едва передвигая ноги, она закидывала свои тонкие руки за шеи всех краснофлотцев и командиров, мягкими детскими губами касалась грубых, обветренных щек и приглашала:
– Приезжай к нам, дядя Миша, у нас тоже река хорошая.
Или:
– Приезжай к нам, дядя Петя, честное пионерское, приезжай.
Или еще:
– Дядя Костя, ну приезжай же после демобилизации насовсем...
Зимой Степанов поехал к своей семье. В этот дом он вошел чужим человеком. Женька, лежа на диване, читал толстую книгу с картинками, на голове сына была сетка. В другой комнате так же сильно пахло духами, как в хате Нестора Махно. Валентина Андреевна была в театре, Варвара – у подруги. Женька потянулся, спросил:
– Ну, что нового, папа?
– Ничего особенного, – ответил Степанов. – А ты что читаешь?
– «Нива» за 1894 год, – сказал Евгений. – Скукотища!
– Зачем же ты читаешь, если скукотища?
– А чего делать?
Попозже пришла Валентина Андреевна, розовая, похорошевшая, в меховой шубе, сказала иронически:
– О, пожаловал, великий мореход! Какое счастье!
Теперь она научилась говорить ироническим тоном. Чай пили из какого-то особенного чайника, сыр был нарезан очень тонко, колбаса – совсем прозрачно, и никто не спросил у Родиона Мефодиевича, не хочет ли он пообедать, не подать ли ему с дороги, с мороза и устатку рюмку водки, не изжарить ли добрую яишню.
– Кстати, я тебе не писала об этом, – сказала жена, – ты ведь изволишь Варваре показывать все мои письма, но она стала совершенно невыносима. Вечно пропадает среди своих пионеров, поет грубые песни, на мои замечания не pea... реге... рео...
– Приезжай к нам, дядя Миша, у нас тоже река хорошая.
Или:
– Приезжай к нам, дядя Петя, честное пионерское, приезжай.
Или еще:
– Дядя Костя, ну приезжай же после демобилизации насовсем...
Зимой Степанов поехал к своей семье. В этот дом он вошел чужим человеком. Женька, лежа на диване, читал толстую книгу с картинками, на голове сына была сетка. В другой комнате так же сильно пахло духами, как в хате Нестора Махно. Валентина Андреевна была в театре, Варвара – у подруги. Женька потянулся, спросил:
– Ну, что нового, папа?
– Ничего особенного, – ответил Степанов. – А ты что читаешь?
– «Нива» за 1894 год, – сказал Евгений. – Скукотища!
– Зачем же ты читаешь, если скукотища?
– А чего делать?
Попозже пришла Валентина Андреевна, розовая, похорошевшая, в меховой шубе, сказала иронически:
– О, пожаловал, великий мореход! Какое счастье!
Теперь она научилась говорить ироническим тоном. Чай пили из какого-то особенного чайника, сыр был нарезан очень тонко, колбаса – совсем прозрачно, и никто не спросил у Родиона Мефодиевича, не хочет ли он пообедать, не подать ли ему с дороги, с мороза и устатку рюмку водки, не изжарить ли добрую яишню.
– Кстати, я тебе не писала об этом, – сказала жена, – ты ведь изволишь Варваре показывать все мои письма, но она стала совершенно невыносима. Вечно пропадает среди своих пионеров, поет грубые песни, на мои замечания не pea... реге... рео...