JК
День денег :: Слаповский Алексей
Страница: 40 из 42 – Все мы иногда…
– Нет, не иногда! Нынешние дети презирают нынешних отцов, и это национальная катастрофа! – мрачно сказал Парфен. – Потому что они – «надменные потомки известной подлостью прославленных отцов!»
– Какую подлость ты имеешь в виду? – спросил Писатель.
– А такую, к которой мы их приучили, и они ее за норму почитают, презирая нас за то, что мы, приучившие их, делаем вид, что подлости этой стесняемся!
– А он худенький такой! – не унимался Змей. – Одни косточки и глаза. Вот такие огромные! Ночами вижу!
Вдруг он вытер решительно рукавом глаза и решительно сказал:
– Вот что, мужики! Вы со своими деньгами что хотите, а я… Кому я доброе дело за жизнь сделал? Никому! Вы как хотите, а я пойду и буду деньги давать, кому совсем плохо… Мальчикам, которые без хлеба… Старушкам… Ну, вообще… Ведь есть люди, которым хуже нас! – с надрывом закричал Змей – и осадил тут же полстакана водки.
– Окосеешь! – предупредил Парфен.
– Я заново пью. Я когда плачу, трезвею.
– И часто плачешь?
– Первый раз. И – протрезвел начисто. Так что я трезво вам говорю: есть кому хуже нас. Оставлю себе тысячу рублей или две, маме отдам, а остальное – обездоленным. Есть люди: для них и сотня огромный праздник!
– Гарун аль-Рашид ты наш! – сказал Парфен, но голос его звучал неуверенно.
Не хотелось ему ударить в грязь лицом перед Змеем. Хотелось и ему обездоленным помочь и этим уж точно утвердить себя в звании настоящего русского интеллигента, начхать, в каком поколении, л. т. м.
– Нет, не иногда! Нынешние дети презирают нынешних отцов, и это национальная катастрофа! – мрачно сказал Парфен. – Потому что они – «надменные потомки известной подлостью прославленных отцов!»
– Какую подлость ты имеешь в виду? – спросил Писатель.
– А такую, к которой мы их приучили, и они ее за норму почитают, презирая нас за то, что мы, приучившие их, делаем вид, что подлости этой стесняемся!
– А он худенький такой! – не унимался Змей. – Одни косточки и глаза. Вот такие огромные! Ночами вижу!
Вдруг он вытер решительно рукавом глаза и решительно сказал:
– Вот что, мужики! Вы со своими деньгами что хотите, а я… Кому я доброе дело за жизнь сделал? Никому! Вы как хотите, а я пойду и буду деньги давать, кому совсем плохо… Мальчикам, которые без хлеба… Старушкам… Ну, вообще… Ведь есть люди, которым хуже нас! – с надрывом закричал Змей – и осадил тут же полстакана водки.
– Окосеешь! – предупредил Парфен.
– Я заново пью. Я когда плачу, трезвею.
– И часто плачешь?
– Первый раз. И – протрезвел начисто. Так что я трезво вам говорю: есть кому хуже нас. Оставлю себе тысячу рублей или две, маме отдам, а остальное – обездоленным. Есть люди: для них и сотня огромный праздник!
– Гарун аль-Рашид ты наш! – сказал Парфен, но голос его звучал неуверенно.
Не хотелось ему ударить в грязь лицом перед Змеем. Хотелось и ему обездоленным помочь и этим уж точно утвердить себя в звании настоящего русского интеллигента, начхать, в каком поколении, л. т. м.