День опричника   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Обступаем дом, стучим дубинами но решеткам, по стенам:

— Гойда!

— Гойда!

— Гойда!

Потом обходим его трижды по солнцевороту:

— Горе дому сему!

— Горе дому сему!

— Горе дому сему!

Прилепляет Поярок шутиху к двери кованой. Отходим, уши рукавицами прикрываем. Рванула шутиха — и нет двери. Но за первой дверью — другая, деревянная. Достает Сиволай резак лучевой. Взвизгнуло пламя синее, яростное, уперлось в дверь тонкой спицею — и рухнула прорезь в двери.

Входим внутрь. Спокойно входим. Теперь уже спешка ни к чему.

Тихо внутри, покойно. Хороший дом у столбового, уютный. В гостиной все на китайский манер — лежанки, ковры, столики низкие, вазы в человечий рост, свитки, драконы на шелке и из нефрита зеленого. Пузыри новостные тоже китайские, гнутые, черным деревом отороченные. Восточными ароматами пованивает. Мода, ничего не поделаешь. Поднимаемся наверх по лестнице широкой, ковром китайским устланной. Здесь родные запахи — маслом лампадным тянет, деревом кондовым, книгами старыми, валерьяной. Хоромы справные, рубленые, конопаченные. С рушниками, киотами, сундуками, комодами, самоварами да печами изразцовыми. Разбредаемся по комнатам. Никого. Неужели сбежал, гнида? Ходим, под кровати дубины суем, ворошим белье, шкапы платяные сокрушаем. Нет нигде хозяина.

— Не в трубу же он улетел? — бормочет Посоха.

— Никак ход тайный в доме имеется, — шарит Крепло дубиной в комоде.

— Забор обложен стрельцами, куда он денется?! — возражаю я им.

Подымаемся в мансарду. Здесь — зимний сад, каменья, стенка водяная, тренажеры, обсерватория.