День восьмой   ::   Уайлдер Торнтон

Проведенные там часы, когда душа моя была полна тишины, смирения и веры, запомнились мне на всю жизнь. Нечто подобное встретил я и у членов вашей общины. Каждое воскресное утро, когда я присутствовал в Коултауне на богослужении совершенно иного толка, мысли мои уносились на Геркомеров холм.

У меня остается сын. Я не знаю никого старше его, кто бы мог наставить его словами совета, ободрения или порицания. В двадцать один год мужчина уже не терпит руководства. Если до того, как мой сын Роджер достигнет этого возраста, вы увидите, что он выказал малодушие или совершил нечто необдуманное и предосудительное, я прошу вас показать ему это письмо.

Я отправляюсь в Джолиет, повторяя про себя любимую молитву моей бабушки. Она молилась о том, чтобы наша жизнь служила осуществлению промысла Господня. Хочу надеяться, что я прожил свою жизнь не напрасно.

С глубоким уважением, Джон Эшли».

Роджер уронил письмо на колени. Он посмотрел на поднимавшийся перед его глазами промерзший склон холма. Дьякон хотел дать ему понять, что отца его спасли люди из общины ковенантеров. Они работали кто в тюрьме, кто на железной дороге. Они хорошо разбирались в механизмах замков, наручников и в расписании поездов. Они были безоружны, они были молчаливы, проворны и очень сильны. Нарушая закон, они рисковали своей жизнью и — что, вероятно, было для них значительно важнее — честью и достоинством своей церкви. Они повиновались законам более древним. Важная тайна была доверена Роджеру.