Деревенские адвокаты   ::   Карим Мустай

1899-1974" - выбили на камне и буквы покрыли золотой краской. Только золота и на ползимы не хватило, осыпалось тут же. Ну, осыпалось и осыпалось, никто не убивался. Такому неприхотливому человеку позолота как-то ни к чему.

Рядом лежит Нурислам. В прошлом году бабьим летом прибыл он сюда. Еще даже зеленым покрывалом не обзавелся. То ли зрелищем, то ли горьким обрядом были те похороны. Молодежь и старики, женщины, детвора, приезжие из ближних и дальних деревень заполнили чуть не все кладбище. За деревянным забором выстроились легковые и грузовые машины, трехколесные мотоциклы, тарантасы, оседланные кони... Тут же тарахтели два трактора. Из одного колхоза с того берега Демы даже на автобусе приехали. Всякие были в этой огромной толпе. Одни, горюя, будто горячие угли несли в груди, пришли проститься, другие торопились своими глазами увидеть: неужто и впрямь умер? Или опять дурачит нас? Третьи просто за первыми и вторыми увязались, из чистого тщеславия. Не отставать же, когда другие едут. Ведь такие знаменитые, такие почтенные врали не каждый год рождаются, не каждый день умирают. Разве можно пропустить такое зрелище? Должно быть, надеялись, что уж эти-то похороны унылыми не будут, непременно случится какая-то потеха. Вдруг он, как Ходжа Насретдин из анекдота, вскочит, сядет на кладбищенских носилках и скажет: "Ямагат! Я жил - смеялся, так и вы меня с плачем не хороните!", или затянет вдруг единственную свою песню, которую и пел-то в кои веки раз.