JК
Державы Российской посол :: Дружинин Владимир
Страница: 191 из 621Высокая честь… Куда выше! Породниться с…
– Слухи, княгиня…
– Я не прощу, клянусь вам… Я пойду к царю, сегодня же… Я расскажу все… Кладите и меня на плаху, ваше величество! – произнесла она со спокойной решимостью.
– Превосходно, княгиня! Повернем сию же минуту.
Гримаса иронии, резкий излом губ кардинала Сагрипанти, действующий так убийственно.
Однако есть ли у нее хоть одна строчка, одна буква, написанная гетманом, изобличавшая его? Он достаточно хитер, чтобы не выбалтывать тайны. Москва засыпана доносами на Мазепу.
– Не воображайте, что царь вам поверит. Речь, продиктованная ревностью…
– При чем тут моя ревность? Во-первых, о наших отношениях никто не знает.
– Вы так считаете? Я знаю, княгиня. Этого довольно. Скрывать я не стану.
Княгиня ничего не добудет, кроме позора. Постыдная связь, ложный донос… Княгиня запачкает свой славный герб. Мало того, ее накажет церковь, обманутая в своих надеждах. Княгиня хочет расстроить благочестивое начинание, срубить под корень дерево, обещающее добрые плоды… Если ей не дорога собственная честь, пусть подумает о христианском долге, о детях.
Броджио ощутил облегчение – наконец-то он нащупал, кажется, твердую почву.
– И о детях, княгиня. Ваша горячность повредит вашим сыновьям. А между тем…
Теперь – от угрозы к дружескому участию. Губить Мазепу не расчетливо. Выгоднее использовать его, поманив чинами, доходами, сделать слугой Вишневецких. А потом откинуть прочь, как ветошь… Он, Броджио, до сих пор не перечил княгине, не лишал ее иллюзий, но ведь нелепо прочить корону Мазепе. Паны ни за что не выберут казака.
– Слухи, княгиня…
– Я не прощу, клянусь вам… Я пойду к царю, сегодня же… Я расскажу все… Кладите и меня на плаху, ваше величество! – произнесла она со спокойной решимостью.
– Превосходно, княгиня! Повернем сию же минуту.
Гримаса иронии, резкий излом губ кардинала Сагрипанти, действующий так убийственно.
Однако есть ли у нее хоть одна строчка, одна буква, написанная гетманом, изобличавшая его? Он достаточно хитер, чтобы не выбалтывать тайны. Москва засыпана доносами на Мазепу.
– Не воображайте, что царь вам поверит. Речь, продиктованная ревностью…
– При чем тут моя ревность? Во-первых, о наших отношениях никто не знает.
– Вы так считаете? Я знаю, княгиня. Этого довольно. Скрывать я не стану.
Княгиня ничего не добудет, кроме позора. Постыдная связь, ложный донос… Княгиня запачкает свой славный герб. Мало того, ее накажет церковь, обманутая в своих надеждах. Княгиня хочет расстроить благочестивое начинание, срубить под корень дерево, обещающее добрые плоды… Если ей не дорога собственная честь, пусть подумает о христианском долге, о детях.
Броджио ощутил облегчение – наконец-то он нащупал, кажется, твердую почву.
– И о детях, княгиня. Ваша горячность повредит вашим сыновьям. А между тем…
Теперь – от угрозы к дружескому участию. Губить Мазепу не расчетливо. Выгоднее использовать его, поманив чинами, доходами, сделать слугой Вишневецких. А потом откинуть прочь, как ветошь… Он, Броджио, до сих пор не перечил княгине, не лишал ее иллюзий, но ведь нелепо прочить корону Мазепе. Паны ни за что не выберут казака.