Страница:
44 из 621
И сам прапорщик, удержавший знамя – двуглавого орла,шитого серебром на белом полотнище, – был удостоен царской похвалы.
– Цепок наш Мышелов, – смеялся Петр, наливая Борису чарку.
А поручик на себя дивился, ведь, кажись, не он, а другой кто-то, могучий, бесстрашный, исполненный ярости, устремился в гущу схватки со знаменем в левой руке, с палашом в правой. Отсек ухо рябому полуголому янычару, повернулся, сбил занесенную палицу, затем погнался за отступавшими, колол в спины, размахивал прапором, проваливался в траншементы и выскакивал, прыгал через мертвых.
Осушив чарку, прапорщик Куракин, впервые отличившийся на марсовом поле, посмел выложить царю наболевшее.
– Чужестранцев поубавить бы надо. Войско серчает, вор Якушка чуть не погубил нас.
– Стрельцы на турка серчали бы шибче, – ввязался Меншиков, вынырнув из табачной мглы, затопившей царскую квартиру.
– Не токмо стрельцы, – уронил упрямо Борис, не глядя на настырного пирожника.
– Тебя, что ли, в инженеры возьму? – спросил Петр в упор. – Или тебя? – прибавил, поворотясь к Алексашке.
Царю все едино – князь или пирожник… Борису стало не по себе.
– Попытаюсь, мин херц, – фыркнул тот.
– Твоя милость, – и Куракин смерил взглядом Меншикова, – еще и букваря не касалась перстами.
Хитрец будто недослышал. Чтобы не досаждать царю мелкой сварой, великодушно поддержал Куракина:
– Иноземцев, и правда, многовато. Кто дары приносит злонамеренно? Забыл я твою поговорку, мин херц. Князь подскажет.
|< Пред. 42 43 44 45 46 След. >|