JК
Державы Российской посол :: Дружинин Владимир
Страница: 448 из 621Замок монарха в густой, кудрявой опушке парка, и шпиль торчит, словно клюв аиста.
Укрепления старые, давно не чинены и разъедены старостью – войны их щадили. Со стены глядит, опустив клыкастую морду, каменный волк, – испокон веков, сказывают, торчит пугалом.
– Эмблема нашего города, – говорит герцог Антон-Ульрих, едва разжимая морщинистые губы. – Мы Вельфы, следовательно, по-старогермански – волки.
Потрепал громадного черного дога, привалившегося к тонким, иссохшим ногам, и прибавил:
– Род из самых древних, экселенц.
Утренний кофе, на который позвали посла, давно выпит. Четвероногий любимец герцога слизывает с тарелки остатки.
– Вы отдохнете у нас, экселенц. Ганноверский двор утомителен. У нас проще, не правда ли?
В том ли простота, что все исцарапано собачьими когтями? Мебель, ковры, гобелены парижской работы…
Сен-Поль говорит: курфюрст догов не терпит, предпочитает борзых. В Вольфенбюттеле все делается назло Ганноверу, наперекор Ганноверу.
– Повсеместно в немецких землях, – сказал Куракин, – я встречаю большое расположение к царскому величеству.
– На комплименты Ганновер ловок, – отозвался герцог, поглаживая пса. – Нам, провинциалам, не тягаться. Зато, экселенц, наше слово искреннее.
«Мы Вельфы, мы Вельфы», – слышится в зале, роняемое надменными устами портретов. Герцог Антон-Ульрих принадлежит к старшей линии рода, а курфюрст, коему герцог обязан подчиняться, – Вельф-младший, боковой ветви.
Укрепления старые, давно не чинены и разъедены старостью – войны их щадили. Со стены глядит, опустив клыкастую морду, каменный волк, – испокон веков, сказывают, торчит пугалом.
– Эмблема нашего города, – говорит герцог Антон-Ульрих, едва разжимая морщинистые губы. – Мы Вельфы, следовательно, по-старогермански – волки.
Потрепал громадного черного дога, привалившегося к тонким, иссохшим ногам, и прибавил:
– Род из самых древних, экселенц.
Утренний кофе, на который позвали посла, давно выпит. Четвероногий любимец герцога слизывает с тарелки остатки.
– Вы отдохнете у нас, экселенц. Ганноверский двор утомителен. У нас проще, не правда ли?
В том ли простота, что все исцарапано собачьими когтями? Мебель, ковры, гобелены парижской работы…
Сен-Поль говорит: курфюрст догов не терпит, предпочитает борзых. В Вольфенбюттеле все делается назло Ганноверу, наперекор Ганноверу.
– Повсеместно в немецких землях, – сказал Куракин, – я встречаю большое расположение к царскому величеству.
– На комплименты Ганновер ловок, – отозвался герцог, поглаживая пса. – Нам, провинциалам, не тягаться. Зато, экселенц, наше слово искреннее.
«Мы Вельфы, мы Вельфы», – слышится в зале, роняемое надменными устами портретов. Герцог Антон-Ульрих принадлежит к старшей линии рода, а курфюрст, коему герцог обязан подчиняться, – Вельф-младший, боковой ветви.