Дети Ноя   ::   Шмитт Эрик-Эмманюэль

Его тело казалось бесплотным, под тканью не было заметно никаких выпуклостей, черная сутана выглядела совершенно плоской, словно висела навешалке, и из-под нее виднелись начищенные до блеска ботинки, над которыми невозможно было заподозрить хоть какие-нибудь щиколотки.

Зато голова словно выскакивала из ворота, розовая, плотная, живая, новенькая и невинная, словно младенец после купания. Ее хотелось поцеловать и взять на руки.

— Добрый день, отец мой, — сказал граф. — Вот это и есть наш Жозеф.

Я разглядывал его, пытаясь понять, почему его лицо не только почти не вызывало у меня удивления, но еще и казалось неким подтверждением. Подтверждением чего? Его черные глаза доброжелательно смотрели на меня из-за легких круглых очков.

И тут меня осенило.

— У вас нет волос! — воскликнул я.

Он улыбнулся, и с этого мгновения я полюбил его.

— Я их почти все потерял. А то немногое, что еще растет, сбриваю!

— Зачем?

— Чтобы не терять времени на причесывание.

Я прыснул. Значит, он и сам не догадывается, почему он лысый? Вот потеха!… Сюлли смотрели на меня вопрошающе. Неужели они тоже не в курсе? Сказать им? Ведь это же совершенно ясно: голова отца Понса гладкая, как галька, потому что он должен соответствовать своему имени — Пьер Понс!

Видя их настойчивое удивление, я понял, что лучше промолчать. Даже если меня примут за дурачка…

— Жозеф, ты умеешь ездить на велосипеде?

— Нет.

Я не решился объяснить причину своего неумения: с самого начала войны родители из осторожности запретили мне играть на улице.