Дети Ноя   ::   Шмитт Эрик-Эмманюэль

Попавшись на удочку чувствительности, смущенный наивностью этого попика, начальник гестаповцев захотел показать, что не такой уж он злобный субъект.

— Завтра утром, едва часы пробьют семь, дети будут вымыты, одеты, накормлены и построены во дворе со своим багажом, — мягко гнул свое отец Понс. — Не обижайте меня. Я с ними годами вожусь. Когда мне доверяют ребенка, можете не сомневаться, что все будет как надо.

Гестаповец окинул взглядом три десятка еврейских мальчишек в ночных сорочках, подумал о том, что ему все равно не раздобыть грузовика раньше завтрашнего утра, почувствовал, что и сам хочет спать, пожал плечами и пробурчал:

— Ладно, отец мой, полагаюсь на вас.

— Будьте спокойны, сын мой. Ступайте с миром.

И гестаповцы в своих черных мундирах покинули пансион.

Подождав, пока они удалятся, священник повернулся к нам:

— А сейчас, дети, без криков и без паники, тихо соберите свои вещи и оденьтесь. А потом — бежим.

У нас всех вырвался долгий вздох облегчения. Отец Понс позвал воспитателей из других дортуаров — пятерых юных семинаристов — и затворился с ними в нашем зале.

— Дети мои, мне понадобится ваша помощь.

— Можете рассчитывать на нас, отче.

— Мне нужно, чтобы вы солгали.

— Но…

— Вы должны солгать. Во имя Христа. Завтра вы скажете гестаповцам, что партизаны в масках ворвались на Виллу вскоре после их отъезда. Вы скажете, что вы сопротивлялись. К тому же, чтобы никто не усомнился в вашей невиновности, вас найдут привязанными к кроватям.