Детские годы   ::   Лесков Николай Семенович

Одну минуту мне пришло в голову, уж не сделал ли он предложения моей maman, но, вспомнив, что он в последнее время усвоил себе привычку говорить сженщинами с особенной тихой развязностью, я счел свою догадку преждевременной и просто попросил его в свою комнату.

- В твою комнату? зачем это? - спросил он меня с легкою гримаской; но, услыхав от меня то, что я должен был ему передать по поручению maman, он вдруг смялся, и на выхоленном лице его мелькнули черты, которые я видел на нем, когда обнаружилось, что Кирилл водил его под видом палача по королевецкой ярмарке.

- Послушай, - сказал он мне в одно и то же время и рассеянно и строго, - я вправе от тебя, однако, потребовать одного, чтобы ты сказал: понимаешь ли ты, что это обида...

- Ей-богу, ничего я не понимаю, - отвечал я по истине.

- Я объявляю твоей матери, что я женюсь на ее знакомой, - и так или иначе делаю ей все-таки честь: прошу ее быть моею посаженою матерью; а она вдруг, представь себе: молча смотрит на меня целые пять минут... заметь, все молча! Потом извиняется, быстро уходит и высылает ко мне тебя с этим глупым ответом, что она нездорова... Знаешь, милый друг, что если бы я не уважал ее и если бы это не в такое время, что я женюсь...

- На ком же, на ком ты женишься? - перебил я.

- А я, любезный друг, женюсь на Вере Фоминишне.

- На какой Вере Фоминишне?

- На Крутович.

- На вдове?!

- Ну да, на вдове.

- На матери Сержа?

- Ну да; на его матери.

- И Серж должен будет называть тебя mon pere? {Мой отец - франц.}.

У меня задергало щеки, и я не выдержал и расхохотался.