Детские годы   ::   Лесков Николай Семенович

Я начну свою повесть с детства, с самых первых своих воспоминаний: иначе нельзя. Англичане это прекрасно поняли и давно для осязательного изображения характеров и духа человека начинают свои романы с детства героев и героинь. Ребенок есть тот же человек в миниатюре, которая все увеличивается.

"Дитя - это отец будущего человека", - говорят любящие эффект французы, а здравый смысл наших предков еще глубже и проще выразил это поговоркою: "каков в колыбельку, таков и в могилку".

Итак, прежде чем вы наступите на мою отшельническую могилу, не откажитесь подойти к моей детской колыбели, - иначе, я боюсь, вы, как и другие, будете недоумевать: зачем я очутился в монастырской ограде?

Поэт Бенедиктов, произведениями которого я вдохновлялся в дни моей юности (я был юн тогда, когда еще юноши любили поэзию), однажды напугал меня. Вычитав у него, что "счастье наше" не что иное, как "перл, опущенный на дно", и что "кто лениво влагу тянет и боится, что хмельна", то, "слабый смертный, не достанет он жемчужного зерна", я пленился другим образцом, образцом человека, который, "согрев в душе отвагу, вдруг из чаши дочиста гонит жизненную брагу в распаленные уста". Я с детства уже приспособлялся припасть - и без передышки, без удержа, выпить мою чашу, достать со дна ее заветный перл, и я ее выпил и - слышу над собою:

Вот счастливец! дотянулся;

Чашу разом о земь хлоп...

Браво, браво! оглянулся,

А за ним отверзтый гроб.