Деус Вульт!   ::   Дагген Альфред

Священники были обязаны так говорить (и было бы странно, если бы они этого не делали), но право решать дальнейшую судьбу войска оставалось за знатнейшими сеньорами. Общее мнение гласило: пусть граф Тулузский завоевывает хоть весь мир, а остальные к середине лета уже будут дома.

Однако когда Рожер днем пошел к коновязи проведать своего коня, выяснилось, что проповедь произвела неизгладимое впечатление на нижние чины. Лучше всего это выразил арбалетчик Фома:

— Он прямо сказал, что мы должны делать. Он говорил, что ни Антиохия, ни Карфаген, ни испанские города, находящиеся в руках неверных, не идут ни в какое сравнение с Иерусалимом. Он сказал, что паломничество потеряет всю свою божественную суть, если мы повернем обратно, когда до Святой Земли осталось рукой подать, и что только жадность и нерадивость рыцарей — прошу прощенья, сир, — заставляет нас всех вернуться. Он говорил, что раз бедные угодны богу больше, чем богатые, мы должны продолжать поход, и Иерусалим падет перед нашими копьями и арбалетами без всяких рыцарей с их длинными мечами. Это была очень хорошая проповедь, сир! Жаль, что на ней было мало рыцарей: наш отец Петр не из благородных. Говорят, отец у него простой крестьянин.

С дотошностью неграмотного конюший приготовился дословно повторить услышанное, но Рожер прервал его. Восстановить смысл проповеди по этим фрагментам было несложно. Личность священника тоже была понятна — человек, вышедший из простонародья, поносит богатых и знатных и воспевает достоинства худородных и бедных.