Девять писем Тамаре Уржумовой   ::   Довлатов Сергей Донатович

Дальше было вот что. Парторг ЛГУ объявил мне, что парторганизация не испытывает ко мне политического доверия. Примерно в это же время мне запретили работать в системе «Интурист» (дело в том, что я с третьего курса работал по вечерам переводчиком в «Дружбе». Это такая молодежная гостиница на ул. Чапыгина). В это же время у меня возникли неприятности, так сказать, личного порядка. Кроме того, у меня вдруг обнаружились громадные долги. Если бы все это сваливалось на меня постепенно, я бы выдержал, но поскольку это произошло одновременно, я запузырился, изругал университетское начальство, утомил знакомых серией неудачных самоубийств и отбыл в республику Коми, взвалив долги на плечи тети Хлои — Грубина.

Тут начинается самое главное. Я сунулся сдуру на месячные курсы надзорсостава, там нас скоренько научили выламывать руки и спасаться от ножа, и потом я попал надзирателем в лагерь строгого режима в Чинья-Ворыке. Там я такого натерпелся страху, что Вы себе представить не можете. У меня не было сантиметра кожи, который бы не дрожал мелкой дрожью. Оказалось, что я, если не трус, то во всяком случае далеко не храбрец. В войсках охраны, так называемой «вохре», есть жесткая традиция: надзирателям, проявившим слабость духа, придумывают женские имена. Так вот, с сентября по ноябрь меня называли Наташкой. Это было чрезвычайно унизительно. Я готов был лезть в любую ножевую драку, только б меня снова стали величать Сергеем.