Диалоги к пьесе Записки русского путешественника   ::   Гришковец Евгений Валерьевич

Хорошо! Или я вижу – у кого-то из друзей беда и помочь надо…, но от меня помощи уже не ждут и… не примут… от меня… Посмотрю, посмотрю, и а…а…а… (Машет рукой.) Понимаю, что так нельзя, а все… и успокоился… хорошо! Встречаешься с друзьями, и все не знают, как с тобой говорить: «Ты что, не уехал еще?» А в глазах у всех тревога и вопрос… к кому-то: «А мы почему не едем? Мы-то че не едем?» И обида! Обида… часто… А мне хорошо. Всем, кого встречал, – плохо, а мне хорошо. Я понял… Например… Вот видел – иностранцы на Красной площади… Ветер, холод, январь, снег колючий такой, минус двадцать градусов. А они такие забавные, щебечут…, в кепочках, в шапках с помпончиками… Я представляю, как кто-нибудь из них эту шапку покупал, там у себя, в магазине… Там сделали большой переполох, дескать, зачем такую теплую шапку покупать? «А наш Билли едет в Россию!» А продавец: «Да он с ума сошел…!»… А Билли доволен. Вот, ходит он, как… птица. Навертит шарф на шею… длинный, и ходит, смеется громко и фотографирует, фотографирует. Россию. И… не холодно ведь ему в курточке или пальтишке. А мы в шубах мерзнем, сутулимся, нос кутаем, бежим…, у перчаток пальцы пустые, руки в кулаки… холодно! Мерзнем! А они нет! Так вот, как только я понял, что уезжаю – перестал мерзнуть! Мороз-то уже не мой. Он меня не морозит. Подштанники не надеваю, иду в курточке – хоть бы что. Весело, понимаешь. Уши прихватывает…, конечно, но не давит, мороз не давит… Вижу – красиво! Русская зима – красиво! Не моя уже, чего мне… теперь…

Пауза.

А потом приехал туда… и… а там… понятно… А обратно-то – еще хуже. Вообще кошмар.