Страница:
20 из 245
Ласточкин, при сем присутствовавший, шепнул подполковнику, что я ссыльный злодей и фармазон, оттого такой дикий. Тот ничего на слова сии не возразил, однако поздно вечером за мною явился его денщик и велел следовать к подполковнику. Яновский был со мною отменно любезен, спрашивал о детстве моем и юности. Я наслаждался беседою с человеком умным и изысканным. В конце нашего разговора подполковник сказал такое, что у меня даже голова закружилась от восторга. То, что он сказал, даже бумаге доверять не должно.
Следует помнить немцев: «Was wissen zwei, das weis das Schwein» [2] . Так вот этим вторым может оказаться бумага: я знаю, что мой дневник просматривает Ласточкин…
Когда я переспросил подполковника, так ли мне следует понимать смысл сказанного им, то в ответ он улыбнулся тонко и сказал мне по-английски: «Words, words, they are liе flames in night» [3] .
3
В отношения между Виткевичем и Ласточкиным после года измывательств ротного над Иваном вошло нечто новое. Должно было произойти что-то, что изменило бы их отношения до конца. Не произойти этого не могло, потому что Виткевич стал другим. Многое в нем сломалось, многое изменилось в корне, появилось то новое, что присуще мужчине, не мальчику и даже не юноше. Недаром считается год в неволе десятью годами на свободе. В неволе каждый день требует переоценки ценностей.
День — это жизнь, а жизнь сурова к тем, кто не умеет быть с нею в ладу.
Не прошли даром «строевые занятия» с Ласточкиным, не прошли даром оскорбления и радости, надежды и разочарования.
|< Пред. 18 19 20 21 22 След. >|