Дисциплинарный санаторий   ::   Лимонов Эдуард

Теле (увы) является (как и во многих других областях) законодателем литературных мод, самовольно и единолично создает произвольную литературную иерархию и (как следствие этого) употребляет бесцеремонное насилие, вторгаясь и нарушая свободную циркуляцию идей и конкуренцию талантов. То, что подавляющее большинство литературной продукции не несет и никогда не несло важных идей, сути дела не меняет. Представим себе XIX век лишь без нескольких основных книг: без «Происхождения видов» Дарвина и «Капитала» Маркса. Представим себе, что этим книгам пришлось бы пробиваться к читателю в море из 30.424 названий и через литературные телепрограммы. Хватило бы у телеарбитров смелости пригласить никому не известного волосатого профессора, перебивавшегося написанием статей для скучных экономических ревю? (О его существовании наверняка не знали вовсе члены тогдашней Французской Академии.) Марксу и Дарвину очень повезло, что в их веке не было могущественных телепрограмм, направляющих массовые вкусы. Вопреки здравому смыслу, в припадках нарциссизма жители западных санаториев восторгаются «свободой печати» и отсутствием «цензуры» в санаториях. Но цензура, запрет книг и публикаций есть средства из арсенала старого hard-насилия а-ля Оруэлл и даже дооруэллского насилия. Антитезами старого hard-насилия и служили старые свободы. И только в той системе они имели смысл. Санаторный режим soft-насилия требует новых антитез — новых свобод.

Свобода слова в супергосударствах ничего не значит без свободы быть услышанным. Франция или Соединенные Штаты — не каменные Афины, где можно было попросить слова, приподнявшись со скамьи в амфитеатре, собравшем всех или почти всех граждан города.