Дядюшкин сон   ::   Достоевский Федор Михайлович

- А вы, Павел Александрович, - подхватила Зина, тоже обращаясь к Мозглякову, - вы, на которого я одно время решилась было смотреть как на моего будущего мужа, вы, который теперь мне так жестоко отомстили, - неужели и вы могли примкнуть к этим людям, чтоб растерзать и опозорить меня? И вы говорили, что любили меня! Но немне читать вам нравоучения! Я виновнее вас. Я оскорбила вас, потому что действительно манила вас обещаниями и мои давешние доказательства были ложь и хитросплетения! Я вас никогда не любила, и если решилась выйти за вас, то единственно, чтоб хоть куда-нибудь уйти отсюда, из этого проклятого города, и избавиться от всего этого смрада... Но, клянусь вам, выйдя за вас, я была бы вам доброй и верной женой... Вы жестоко отмстили мне, и, если это льстит вашей гордости...

- Зинаида Афанасьевна! - вскричал Мозгляков.

- Если до сих пор вы питаете ко мне ненависть...

- Зинаида Афанасьевна!!

- Если когда-нибудь, - продолжала Зина, давя в себе слезы, - если когда-нибудь вы любили меня...

- Зинаида Афанасьевна!!!

- Зина, Зина! дочь моя! - вопила Марья Александровна.

- Я подлец, Зинаида Афанасьевна, я подлец и больше ничего! - скрепил Мозгляков, и все пришло в ужаснейшее волнение. Поднялись крики удивления, негодования, но Мозгляков стоял как вкопанный, без мысли и без голосу...

Для слабых и пустых характеров, привыкших к постоянной подчиненности и решающихся наконец взбеситься и протестовать, одним словом, быть твердыми и последовательными, всегда существует черта, - близкий предел их твердости и последовательности. Протест их бывает вначале обыкновенно самый энергический. Энергия их даже доходит до исступления. Они бросаются на препятствия, как-то зажмурив глаза, и всегда почти не по силам берут себе ношу на плечи.