Дмитрий Донской   ::   Бородин Сергей Алексеевич

Дмитриева рать остановилась на берегу Дона, когда по сырым мятым травам растекалась предвечерняя мгла. Влажный ветер клонил кустарники. В сером небе курлыкали журавли, от осеннего холода отлетая в полуденную даль. В полуденную даль, плещась, утекали донские струи. Дон тек тихо, светло, ничего не ведая.

Подходили остатние полки, скрипели телеги обозов. Над конницей поднимался пар; всхрапывали и заливисто ржали кони; звякало оружие; глухо гудел людской говор.

Вглядывались: не видать ли татар на том берегу? Двести тысяч воинов глядело на Дон и в Задонщину. Многое о реке той наслышано. Далеко-далеко, за теми вон струями, начиналось великое поле Половецкое, чужая земля. На чужую землю глядели, свою под ногами чуяли. А ноги затекли в седлах, избились в ходьбе. Устало разговаривали:

– За сей Дон ходил Игорь-князь бить половцев, чаял донскую воду своим шеломом черпать; певали о том.

– Старики сказывали, по сему Дону от наших снегов птицы к теплу улетают.

– А он течет и славы своей не ведает.

– Ан не видать татар на той стороне.

Там, близко отсель, ждет враг. Но берег, в сырой мгле, пуст. Лишь с края поля темнеет, врезаясь шеломами в небо, лес. Вдали неровной грядой застыли холмы. Безлюдно и хмуро там – притаился ли враг, отошел ли?

Кирилл нашел своей ватаге место, разожгли костры. Воины подошли любопытствовать:

– Кого бог принес?

– Душегубов, – ответил Кирилл.

– Ой, что б тебя! Ты взаправду скажи.