Дмитрий Донской   ::   Бородин Сергей Алексеевич

Дмитрию принесли светильники, и в полыхающем, живом их свете он полез в подземелье.

Оттуда пахнуло на него не то кошачьим калом, не то разрытой могилой.

Сырая земля оплывала, сопротивлялась землекопам, внедрявшимся в нее, доставалось и каменщикам, сводившим над ходом своды.

Дожди хлестали строителей, солнце пекло, ветры сушили лица. А князь торопил рыть, рыть, рыть. Теперь Дмитрий ошаривал каждую щель: добротно ли, устоит ли, выдержит ли? Можно ли почесть этот важнейший кусок княжества завершенным навеки?

Дмитрий ушел с башни довольный. Зашел в вертеп и осмотрел еду.

– Плоха варница. От такого вара не жди товара. Надо людей тешить, тогда и люди утешут тя.

– Я присмотрю за тем, – обещал Боброк.

А под башней по-прежнему, как кроты, врывались в земные глуби люди, расширяли старый ход, крепили его камнем, взамен слизкого гнилого дубового перекрытия.

Долго рыли.

Каждый усердие свое показал. Каждый сердце свое раскрыл.

За три месяца кончили Тайницкую башню. Осталось только попам освятить ее.

Дмитрий велел служить молебен торжественно. Созвали сродников княжеских, бояр, весь двор Дмитриев. И многие дальние князья приехали – не каждый день в Москве башни святят! Да уж и наслышались все о необыкновенном умении княжеских каменщиков. Молва, как ветер, – незрима глазу, но пролетает стремительно – каждого коснется, каждого взбодрит.

Но строителей не допустили слушать молебен, и святая вода с кропила ни единой каплей не коснулась их почернелых лиц.