JК
Дмитрий Донской :: Бородин Сергей Алексеевич
Страница: 54 из 446Осталось в памяти то побоище и клич наш горький, как скликать стало некого. Велики были плач и страх, и крепкая обида, и отмщенье за ту обиду на тебе, княже Дмитрий Иванович! На тебе!
Он поднял свой посох и запрокинул голову, чтоб видеть из-под воспаленных гнойных век.
– Тягостен хомут нам! Обида и неволя к земле гнут. Возьми посох мой, еже копий недостанет!
– Сколько тебе лет, старче?
– Я считаю овец твоих. О том спроси. А возрасту счет бог ведет.
И князь просил пастуха отведать яств своих.
Старика взяли под руки, подвели к коврам и пододвинули к нему солило, полное сладкой рыбы, благоуханной от приправ. – Как же рекут имя твое, отче?
– Иваном по крещению.
– Отведай, отче Иване.
Старец рассказывал:
– Намедни, княже, твоя овца объягнилась четырьмя ягнятами. Благая примета. Будет тебе, Дмитрий Иванович, прибыль в сей год: богачеству ли твоему прирост, семейству ли, славе ли твоей, не ведаю. Но будет.
Дмитрий, уже не внимая его словам, думал о глубине обиды, о посохе, готовом в бой, о словах старика. Схожие слова твердили бояре; эти слова завещал отец, томясь на смертном ложе; их ему дядя Симеон завещал; их ему повторяла мать, но теперь возле мирного стада, в молчаливом лесу, они прогремели, как труба, зовущая к бою: родина изнемогает, родная земля попрана, к отмщению призывает она народ. Он – великий князь – собирает уже под собой князей, а все еще кланяется Мамаю, голову свою покрывает Мамаевой шапкой.
Он поднял свой посох и запрокинул голову, чтоб видеть из-под воспаленных гнойных век.
– Тягостен хомут нам! Обида и неволя к земле гнут. Возьми посох мой, еже копий недостанет!
– Сколько тебе лет, старче?
– Я считаю овец твоих. О том спроси. А возрасту счет бог ведет.
И князь просил пастуха отведать яств своих.
Старика взяли под руки, подвели к коврам и пододвинули к нему солило, полное сладкой рыбы, благоуханной от приправ. – Как же рекут имя твое, отче?
– Иваном по крещению.
– Отведай, отче Иване.
Старец рассказывал:
– Намедни, княже, твоя овца объягнилась четырьмя ягнятами. Благая примета. Будет тебе, Дмитрий Иванович, прибыль в сей год: богачеству ли твоему прирост, семейству ли, славе ли твоей, не ведаю. Но будет.
Дмитрий, уже не внимая его словам, думал о глубине обиды, о посохе, готовом в бой, о словах старика. Схожие слова твердили бояре; эти слова завещал отец, томясь на смертном ложе; их ему дядя Симеон завещал; их ему повторяла мать, но теперь возле мирного стада, в молчаливом лесу, они прогремели, как труба, зовущая к бою: родина изнемогает, родная земля попрана, к отмщению призывает она народ. Он – великий князь – собирает уже под собой князей, а все еще кланяется Мамаю, голову свою покрывает Мамаевой шапкой.