Дневники и дневниковые записи (1881-1887)   ::   Толстой Лев Николаевич

Вмешательство безумное, бестолковое в разговор, и нельзя даже показать этого безумия. Если показать, гнев и обвинение в личной злобе. Если не показывать, то уверенность, что так и надо, и падение всё глубже и глубже. Жду выхода.

[6/18 апреля.] Поздно. Каждое утро лихорадка. Что-то пустое читал. Пошел к Иванцову. Совестно было за уважение, к[оторое] я ему оказывал. Я б[ыл] в сомнении. И теперь только решил, что я б[ыл] не прав. Надо б[ыло] просто и грубо (не враждебно, но грубо) передать ему (I). С Чертков[ым] поехали к Пругав[ину]. Он удивительно] одноцентренен со мною. Пругавину говорил о Ковалевск[ом]. Не совсем прямо. Как будто хотел их одобрения (2). Обед дома. Страхов, Орлов, Канк[?], Дмохо[вская] -- суета. Кажется, всё было хорошо. С Орловы[м] немного неясно (3). Я дорожу его единомыслием и не совсем в него верю.

[7/19 апреля.] Поздно. Лихорадка. Читал драму Северной. Прекрасное знание народа и языка и углубление в самую жизнь, но психолог[ически] слабо. Иду на выставку. Прекрасно Крамского. Репина -- не вышло. Говорил с Третьяковым порядочно. Дома. Страхов. Пошел к Дмоховской. Высказал, что надо. Толпы бегут к заутрене. Да, когда будут бегать хоть не так, но в 1/100 к делу жизни! Тогда не могу представить жизни. Переставлять это -- задача -радостное дело жизни. Страшно трудно -- невозможно и одно только возможно. С Страховым разговор о дарвинизме. Мне скучно и совестно. Он -- бедный -серьезно, разумно опровергает -- бред сумашедших. Напрасно и бесконечная работа.