Дневники   ::   Гиппиус Зинаида

Вскоре после напечатанного отчета И. И. был у Горького (все из-за брата). В упор спросил его, правда ли, что Горький большевиков спасал? Правда ли, что требовал продолжения войны? Неужели, как выразился И. И., - "Горький и этим теперь опаскужен.

На это Горький пролаял мрачно, что ни слова не говорил о войне. Будто бы в Москву даже ездил, чтобы "протестовать" против напечатанного о нем, да вот "ничего сделать не может".

Какой, подумаешь, несчастный обиженный! Говорит еще, что в Москве - "вор на воре, негодяй на негодяе"... (а здесь? Кого он спасал?)

Если можно было еще кем-нибудь возмущаться, то Горьким - первым. Но возмущенье и ненависть - перегорели. Да люди и стали выше ненависти. Сожалительное презрение, а иногда брезгливость. Больше ничего.

Оплакав Венгрию, большевики заскучали. Троцкий, главнокомандующий армией "всея России", требует, однако, чтобы к зиме эта армия уничтожила всех "белых", которые еще занимают часть России. "Тогда мы поговорим с Европой".

Работы много - ведь уже август, даже по старому стилю.

Косит дизентерия.

Т. (моя сестра) лежит третью неделю. Страшная, желтая, худая. Лекарств нет. Соли нет.

Почти насильно записывают в партию коммунистов. Открыто устрашают: "...а если кто..." Дураки - боятся.

Петерса убрали в Киев. Положение Киева острое. Кажется, его теснят всякие "банды", от них стонут сами большевики.