Дневники   ::   Гиппиус Зинаида

Тот ему первое - с хохотком: - "ну что, вас еще там в Петрограде не взяли?"

Между нами и другими людьми теперь навеки стена и молчание. Рассказать ничего никому нельзя. Да если б и можно - не хочется. Молчание. И странный взгляд на них - сбоку: ничего не знают!

Отъединенность навсегда.

22 (9) ноября. - Свет был третьего дня в продолжение сорока минут. Сегодня нет и вовсе. Как и раньше. Катя (наша горничная) слегла. У нее печь разрушилась, Дима перевел ее в свою спальню, сам в холодной столовой. Я все утро убираю комнаты, а вчера ночью до 4-х часов, задыхаясь в холодной саже, должна была мыть все, до стен (уж как могла!), ибо лампа неистово накоптила. Гржебин везет в Москву прошение за подписью сотни "художников и литераторов", - скромное прошение о нескольких фунтах керосина!

Мы большею частью сидим при крошечных ночниках, ибо керосин последний. Дмитрию зажигается на полчаса лампа - лежит в шубе на своем диванчике, читает о Вавилоне и Египте.

Я пишу это, наклонившись к ночнику, едва вижу свои кривые строчки.

Большевики ликуют. Победы - и вдали мир с покоренной Антантой. - Все думаю, думаю над одним вопросом, но решить его не могу. А вопрос такой: правительство Англии, что оно, - бесчестно или безмозгло? Оно непременно или то, или другое, тут сомнений нет.

Коробка спичек - 75 рублей. Дрова - 30 тысяч. Масло - 3 тысячи фунт. Одна свеча 400-500 р. Сахару нет уже ни за какие тысячи (равно и керосина).

На Николаевской улице вчера оказалась редкость: павшая лошадь. Люди, конечно, бросились к ней. Один из публики, наиболее энергичный, устроил очередь.