Дни и ночи   ::   Синуэ Жильбер

А может быть, это и есть адский огонь? Я уже не слышу ее. Неподвижность. — Что такое?

— Слушай…

Глухой рокот поднимается откуда-то и топит наши слова в неистовом грохоте.

Комната равномерно раскачивается.

Статуэтка дрожит на столе. Вместо лица — правильный овал без глаз и рта. Только нос выделяется в центре лика.

От усилившейся вибрации качаются столы. Колебания сопровождаются шумом. Статуэтка падает, и одновременно обрушивается ночь, вдребезги разбивается фигурка на мраморном с прожилками полу.

— Боги…

— Молчи! Это неправда! Только не шевелись. Не выходи из…

Потолок над нами покрывается трещинами. Он вот-вот обрушится, погребая нас под собой. Я знаю, он станет нашей надгробной плитой.

Мы умрем. Мы будем замурованы заживо.

—  НЕТ!

— Рикардо! Проснись! Умоляю тебя, проснись! Он очнулся, ужас еще сидел в нем. Пот заливал лицо, руки дрожали. Неуверенным движением он на ощупь нашел выключатель. Дрожащая рука опрокинула лампу, которая упала с глухим стуком. Он вздрогнул, словно загнанное животное.

— Успокойся, любимый, успокойся. Это всего-навсего кошмар. Он уже позади.

Женщина встала с кровати. В комнату проник свет. Стоя у двери, она смотрела на возлюбленного, будто видела его впервые. Бледная и полуодетая, она тоже задрожала. Он попытался справиться с прерывистым дыханием и с трудом выговорил:

— Чертовщина какая-то.