JК
Старшая правнучка :: Хмелевская Иоанна
Страница: 47 из 439 – Но если он собирается пахать на Капризе…
– У тебя одни Капризы в голове! – раздраженно одернула Людвика Дорота, уныло разглядывая расползающееся на груди пятно от свеженького и полезного для желудка майонезика. Для платья он оказался не таким уж полезным. – По-моему, разговор идет о Блендове, не так ли? Юстыся, придется тебе, дитя мое, съездить туда, посмотреть, что и как, ведь это же наследство бабки Матильды.
– Да! – вспомнила вдруг Юстина. – А где же дневник прабабушки, который мне завещано прочесть? В войну не до него было, знаю только, вроде бы дедушка Томаш его припрятал, а где он сейчас? Вы, дядюшка, случайно не знаете?
– Как же не знать? – возмутилась Гортензия. – Я специально о нем позаботилась. Для меня завещание предков – святое дело. Видишь же, вон портреты прапрабабушки и прапрадедушки, что в Пляцувке были, теперь у нас висят? Как эта наглая голытьба в Пляцувку повалила…
– Ну, не такая уж она наглая, – возразил справедливый Людвик. – Портреты нам отдали, слова дурного не сказавши, вежливо и культурно.
Собравшиеся дружно уставились на почерневшие от времени портреты предков в тяжелых, обшарпанных рамах, сомнительное украшение стен столовой. Видимо сознавая это, Гортензия поместила их в самый темный угол. Людвик тяжело вздохнул.
– А уж как трудно было их сюда перевезти, такая тяжесть! Рикшу [3] пришлось нанимать.
И опять в столовой повисло молчание. Им и воспользовалась Ядвига, чтобы поведать родным о своей тайне. Раз уж Зофья с Марьяном все равно к ней переедут, самое время раскрыть секрет.
– У тебя одни Капризы в голове! – раздраженно одернула Людвика Дорота, уныло разглядывая расползающееся на груди пятно от свеженького и полезного для желудка майонезика. Для платья он оказался не таким уж полезным. – По-моему, разговор идет о Блендове, не так ли? Юстыся, придется тебе, дитя мое, съездить туда, посмотреть, что и как, ведь это же наследство бабки Матильды.
– Да! – вспомнила вдруг Юстина. – А где же дневник прабабушки, который мне завещано прочесть? В войну не до него было, знаю только, вроде бы дедушка Томаш его припрятал, а где он сейчас? Вы, дядюшка, случайно не знаете?
– Как же не знать? – возмутилась Гортензия. – Я специально о нем позаботилась. Для меня завещание предков – святое дело. Видишь же, вон портреты прапрабабушки и прапрадедушки, что в Пляцувке были, теперь у нас висят? Как эта наглая голытьба в Пляцувку повалила…
– Ну, не такая уж она наглая, – возразил справедливый Людвик. – Портреты нам отдали, слова дурного не сказавши, вежливо и культурно.
Собравшиеся дружно уставились на почерневшие от времени портреты предков в тяжелых, обшарпанных рамах, сомнительное украшение стен столовой. Видимо сознавая это, Гортензия поместила их в самый темный угол. Людвик тяжело вздохнул.
– А уж как трудно было их сюда перевезти, такая тяжесть! Рикшу [3] пришлось нанимать.
И опять в столовой повисло молчание. Им и воспользовалась Ядвига, чтобы поведать родным о своей тайне. Раз уж Зофья с Марьяном все равно к ней переедут, самое время раскрыть секрет.