Дочь капитана   ::   Элиаде Мирча

Но какое отношение имеют твои личные тайны к Агриппине? Как тебе пришло в голову сказать, что Агриппина осталась на второй год? Ты еще кому-нибудь об этом говорил?

— Нет. Я не мог этого сказать, потому что знал, что это неправда. Я сказал просто так, в шутку, хотел увидеть, что будет делать Валентин. Я думал, он рассердится и бросится на меня, и мы будем драться по-настоящему, без перчаток...

— А-а! — воскликнул капитан, видимо начиная понимать. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Тебе нужен был какой-то предлог, чтобы вызвать Валентина, разозлить его...

— Да, — сказал Брындуш.

— Ты хотел его оскорбить!

— Да.

— Но как ты, деревенский парень, посмел оскорбить моих близких? — закричал капитан, снова впадая в ярость. — А если бы тебя кто-то услышал? Услышал, а завтра все бы кругом знали, что Агриппина осталась на второй год?

— Никто не мог услышать, — защищался Брындуш. — Я говорил очень тихо, чтобы слышал только Валентин.

— У тебя был против него зуб, потому что он тебя победил...

— Да.

Капитан молчал и в растерянности почесывал затылок. Слышны были только кузнечики.

— Ты, я вижу, мал, да удал, — сказал он. — Маленький, да удаленький. Когда у тебя на руках боксерские перчатки, ты не хочешь защищаться, даешь Валентину избить себя в кровь, а потом, когда судья уже давно объявил матч законченным, ты оскорбляешь моих близких и собираешься драться на кулачках, точно какой-нибудь хулиган и бездельник...

Брындуш по-прежнему молча глядел на него.