Долгий путь в Сан-Франциско   ::   Петров Михаил

Ну, а кто же тогда будетчинить машину?

НАТАЛЬЯ. Вы. Вы же умеете.

АНДРЕЙ. Единственное, что я могу сделать, так это поймать машину и попросить водителя помочь вам. За ваш счет, разумеется.

НАТАЛЬЯ. Спасибо. Это очень любезно с вашей стороны.

АНДРЕЙ. Всегда готов помочь в трудную минуту.

НАТАЛЬЯ. А ты все-таки меня любишь.

АНДРЕЙ. Что?

НАТАЛЬЯ. Любишь. Я же вижу, что любишь.

АНДРЕЙ (он, вероятно, опешил). Я? Вас?

НАТАЛЬЯ. Ты. Меня.

АНДРЕЙ. Подождите, подождите. Я не ослышался? Я вас люблю? Еще? Еще раз.

НАТАЛЬЯ. Да. Именно так: ты меня еще любишь.

АНДРЕЙ. Вот это новость.!

НАТАЛЬЯ. Может быть и новость. Но не для меня.

АНДРЕЙ. Значит, люблю?

НАТАЛЬЯ. Да.

АНДРЕЙ. А почему бы и нет? Да, конечно, люблю. Куда ж от этого денешься? Скажем, как... как боль. Ты - моя боль, давняя боль. И отболи не избавиться, ее можно только приглушить. Человек любит свои болячки, холит и лелеет их. Ты мне сделала больно. Очень больно. И время, подлец, не лечит. Может, конечно, мало его прошло. Я ощущаю эту боль физически. и я люблю ее. Как часть себя. Как люблю свои руки, ноги, волосы, свой гастрит и пралапс митранного клапана.

НАТАЛЬЯ. Я не хотела тебе делать больно.

АНДРЕЙ. Ты не хотела. Но по-другому ты не могла поступить. И ты была права. Тысячу раз права. Ты подарила мне боль и сделала меня богаче еще на одну боль. (Целует Наталью).

НАТАЛЬЯ. Что вы делаете?

АНДРЕЙ. Занимаюсь анестезией. Собака лижет свои раны.