Дом (Пряслины - 4)   ::   Абрамов Федор Александрович

Кругом пустые ящики, бутылки, чураки, бревешки лощеные - не пустует кафе "ветродуй", как называют это место в Пекашине, завсегда тут кто-нибудь с бутылкой расправляется или отлеживается, а сейчас кто тут на карачках ползал? Евсей Мошкин.

Рубаха на груди расстегнута, медный крест на шее болтается и на две ноги один растоптанный валенок - не иначе как второй потерял.

- Так, так ноне, - скорбно вздохнула Лиза, - весь спился. Марфа Репишная совсем из ума выжила - в срубец старика загнала, знаете, хлевок такой у ей на задах, картошку преже хранили. За грехи. И все староверское дело в свои руки забрала. А старушонки, те жалеют Евсея Тихоновича, не почитают Марфу... Не глядите, не глядите в его сторону, - зашептала она братьям. - Причепится еще, кто рад с пьяным.

Однако не сделали они после этого и пяти шагов, как Лиза первая повернула к старику.

- Ой, ой, срамник! - начала она с ходу отчитывать его. - И не стыдно тебе, так налакался. Посмотри-ко, самых зарезных пьяниц сегодня не видко, а ты, старый человек, какой пример подаешь.

- А я только пригубился маленько, рот сполоснул.

- Пригубился! Шайку але ушат выжорал.

Евсей сел на землю, довольнехонько засмеялся.

- Все знает, все понимает у вас сестра. Ничего не скроешь. Верно, я посуды-то сегодня опорожнил немало.

- Зачем?

- А не знаю, не знаю, девка... - И вдруг заплакал, зарыдал, как малый ребенок. - К тебе, вишь вот, приехали, прилетели... А я один как перст на всем свете... Ко мне никто не приедет, никто не прилетит...

- Давай дак сколько можно убиваться-то, - начала вразумлять старика Лиза. - Не одного тебя война осиротила. Пройди по деревне-то.