Дом (Пряслины - 4)   ::   Абрамов Федор Александрович

- Ты вот сразу узнала, а у нас глаза, как ворота полые, - ничего не задерживается.

Начались, как и ожидал Петр, расспросы: где живешь? где служишь? надолго ли приехал? у кого остановился - у брата или у сестры? И даже те, что были вчера на встретинах, выспрашивали.

Школьницы быстро отвалили в сторону - чего тут интересного? - а затем вскоре и старухи оставили его в покое: кончился перекур.

Парасковья-пятница побрела к сенному валку, одной рукой держась за Ульяну. Переставлять потихоньку свои старые ноги вслед за граблями - это она еще кое-как могла, а ходить по земле просто, ни на что и ни на кого не опираясь, уже не могла.

Близко, совсем близко было пряслинское печище, уже, казалось Петру, он и тропинку свою, натоптанную с детства, различает в пестрой чаще разнотравья - луг там был еще не выкошен, - но он посмотрел опять на Парасковью-пятницу, на ее черные старые руки, ярко горевшие на солнце, - старухи уже взялись за грабли - и ему расхотелось купаться.

2

Ветер рыскал по лугу, выпущенную рубаху вздувало пузырем, и все-таки пот лил с лица: старухи разошлись - на глазах росли сенные валы. А копнить кто? Он да Маня-коротышка.

Помощь Петру пришла от кого? От сестры.

Прибежала - глаза зеленые блестят, сарафан морошковый колоколом - сама удаль спустилась на луг.

- Вот как, вот как она! Как на праздник вышла! - одобрительно закивали, зашамкали беззубыми ртами старухи, со всех сторон разглядывая нарядную, сверкающую на солнце Лизу.