Дом для бродяг   ::   Куваев О

- А эта собака, что сейчас у вас? - спрашивал я Шевроле.

- Эта собака хорошая. Но... в лесу работает только до трех часов дня. Потом начинает зайцев гонять, кусты нюхать... Одним словом, культурный отдых. Видимо, узнала про укороченный рабочий день.

Шевроле уходил. Я долго сидел еще около лодки, вспоминая сплав по одной сибирской реке на брезентовой самодельной байдарке. Мимо благодатных урочищ, где зайцы бегали стаями, где поколения оленеводов оставили следы костров. Это было одиннадцать лет назад. Позднее один из геологов нашел там золото и всерьез мучался, что тут будет после нашествия золотопромывочной техники. Исчезнут зайцы, следы древних костров, а тучи оленьих рогов на могилах оленеводов растащат приезжие любители северных сувениров. Так происходило на моих глазах на многих чукотских реках. В вечерней темноте прошли двое. Один был маленький, в телогрейке, второй - в свитере, с выпирающей из-под него пугающей мускулатурой. Маленький что-то пропел, замолк и сказал:

- Эта песня полноценна под гитару.

Большой повернулся ко мне, и я узнал его в огоньке папироски. Был моряком, потом работал на Чукотке, теперь здесь. Зарабатывает деньги, потом едет на несколько месяцев в Прибалтику, из Прибалтики снова сюда. Один из тех, у кого есть забытая комната в Ленинграде или Москве, нет родственников и еще есть неумение жить по регламенту.

- Что ты смотришь на лодку утраченными глазами? - сказал он. - Стукни по ней топором, купи дюральку, "Вихрь" и дуй с ветром, чтоб деревья качались и падали.