Домик у пролива   ::   Шпанов Николай Николаевич

Тебе всё-таки куда надо-то?

— Я же сказал — к Синему Утёсу.

— Все-таки к Синему?

Ласкин придвинулся к цыгану так, чтобы ребятам не было слышно.

— Выручите меня, проводите к этому Утёсу. Мне будет… очень неловко вернуться в город, не побывав на границе. Это неудобно.

— Неудобно? Вон как!

Ласкин ещё понизил голос:

— Я вам хорошо заплачу.

Корней засмеялся.

— Мне деньги ненадобны. Я не деньгами живу, а вот этим, — он протянул вперёд жилистые, обильно поросшие курчавым волосом руки. — На что мне в тайге деньги?

— Деньги — всегда деньги.

Корней насупился. Ласкину казалось, что он колеблется; остаётся сделать небольшое усилие, чтобы уговорить его. Ласкрн хотел показать деньги, но помешал шум в сенях. Дверь распахнулась, и Ласкину пришлось вцепиться в лавку, чтобы не свалиться. Раскрыв рот, он смотрел на входящую женщину. Это была Авдотья Ивановна. Она казалась постаревшей и растолстевшей, но все дышало в ней прежней мощью, таким же багровым пламенем сверкали растрепавшиеся со сна рыжие волосы. Однако, вместо того чтобы броситься на Ласкина, она скользнула по нему равнодушным взором.

— Расшумелись, ажно мне в чулан слыхать.

— Повернулась бы на другой бок, мать, — усмехнулся Корней и, кивнув в сторону женщины, пробурчал Ласкину: — Моя хозяйка Гликерия Ивановна, прошу любить. У них в роду все таковы: здоровы, как лошади, а спят вполглаза.

— Чаевать станете? — спросила Гликерия.