Домик у пролива   ::   Шпанов Николай Николаевич

Один из героев этого доблестного дела — офицер-бочкаревец — был у нас в полку проездом. Тогда я должен был ограничиться тем, что не подал ему публично руки.

— А что бы вы сделали теперь?

— Не знаю… — задумчиво сказал Назимов. — Не знаю, не думал.

— А вы бы его узнали, если бы встретили?

— Если он не очень изменился.

— Как звали этого негодяя?

— Ротмистр Нароков. Я хорошо запомнил его фамилию. Но слушайте дальше. Мы, строевые, знали, конечно, о том, что, кроме нас, вовсю оперируют «каратели» и контрразведка, но нам не приходилось вплотную сталкиваться с их работой. И вот, когда нам довелось эту «работу» увидеть, сна произвела на большинство из нас отталкивающее впечатление, открылась такая бездна мерзости, что перед многими из нас во весь рост встал вопрос о немедленном уходе. Но для офицеров самовольный уход с фронта был связан с риском головой. Делать это нужно было умно. А передо мною лично возник и другой вопрос. Солдаты мне верили, у нас с ними были человеческие отношения, и моё настроение после случая с Лазо подействовало на них совершенно разлагающе. Моя часть каждый день вычёркивала из списка нескольких дезертиров. Уйди я — и вся часть бросит фронт. Это вызовет неизбежные репрессии. Я не имел права подвергать людей такому риску. Мне казалось, что именно так я тогда рассуждал. Но возможно, что были у меня и другие мыслишки. Уйди я один — может быть, удастся устроиться. А снимется следом за мною вся часть — и я уже большой преступник, меня найдут под землёй.