Дон Жуан. Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры   ::   Томан Иозеф

Изабелла перебирает четки, не помышляя о молитве.

Вошла донья Клара:

— Наконец-то удалились эти люди. Не люблю чужие голоса в своем доме. Они похищают мою тишину.

— У тебя опять болит голова, матушка? — справляется Изабелла.

— Хорошо делаешь, доченька, что молишься по четкам. Пять зерен святых молитв возвращают тебя самой себе.

В эту минуту глаза доньи Клары словно провалились во тьму, только белки блестят; ищут, подобно взору разбуженного лунатика, твердую точку, за которую можно ухватиться.

— Мне не хочется молиться, матушка. — И Изабелла откладывает четки.

Дон Флавио, громко рассмеявшись, выходит из комнаты.

Донья Клара поправляет прическу дочери — прикосновение ее холодных пальцев морозом ожгло виски Изабеллы.

Когда его великолепие ректор закончил лекцию по философии и покинул аудиторию, дон Альфонсо подошел к Мигелю:

— Пойдемте, дон Мигель, я познакомлю вас с сокровищами университета. Вот дон Диего де ла Карена, дворянин добродетельный и знатный, гордый своим обаянием, но не умом — прости, Диего, я всегда прямодушен, — влюбленный сам в себя и алчущий всех лакомств мира, от соусов и вина до той самой проклятой любви, которая, как говорит Цицерон, каша пороков.

— Чаша пороков, любезный болтун, — поправляет его Диего, пожимая руку Мигелю.

— А кто тот сеньор? — Мигеля заинтересовал студент, выходивший в эту минуту из аудитории.

— Паскуаль, постой! — окликнул его Альфонсо.