JК
Дон Жуан. Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры :: Томан Иозеф
Страница: 65 из 503О, отверженные! Белеют тела осужденных в царстве сатаны, извиваются на крючьях дьяволов, корчатся в языках пламени, иных растянули на дыбе, их рты Окровавлены, вырваны языки, иные бьются в котлах с кипящим маслом, их сжатые кулаки и раскрытые рты вызывают представление о душераздирающих воплях и стонах мучимых.
Мигель невольно подходит ближе, ближе…
Сколько ужасов! Вот дьяволы когтями терзают тело женщины, вот исчадия ада ломают кости мужчине и сдирают кожу со спины, другому пробивают череп гвоздями — а вот мальчик, и дьявол с шакальей пастью рвет его внутренности, и глаза мальчика, залитые кровью, кричат от боли и ужаса.
Мигель, потрясенный, не отрывает от него расширенных глаз, дрожащей рукой указывая на его лицо. О, оно знакомо ему по отражениям в зеркалах матери — это его собственное лицо!
В этот миг и донья Херонима улавливает сходство между юным грешником и сыном — она бледнеет и тяжко глотает слюну с привкусом желчи.
— Это — я! — еле выговаривает Мигель. — Видишь? Это я!
— Нет, нет! — в ужасе кричит мать и оттаскивает сына прочь. — Это не ты, не ты!
— Ах, нет, это я! Ты ведь тоже узнала…
— Нет, нет, ничего я не узнала! — плачет донья Херонима.
— Зачем же ты тогда плачешь?
— Я плачу над тобой, — отвечает мать, стуча зубами в тоске и тревоге.
Мигель снова подбежал к картине.
— Господи на небеси! Рвать мои внутренности! Сколько крови! Как это, наверное, больно!
Собрав все свои силы, мать уводит сына из спальни.
— Мигелито, душа моя, это лишь случайное сходство, оно ничего не значит…
— Но это несомненно я! — И мальчик разражается отчаянными рыданиями.
Мигель невольно подходит ближе, ближе…
Сколько ужасов! Вот дьяволы когтями терзают тело женщины, вот исчадия ада ломают кости мужчине и сдирают кожу со спины, другому пробивают череп гвоздями — а вот мальчик, и дьявол с шакальей пастью рвет его внутренности, и глаза мальчика, залитые кровью, кричат от боли и ужаса.
Мигель, потрясенный, не отрывает от него расширенных глаз, дрожащей рукой указывая на его лицо. О, оно знакомо ему по отражениям в зеркалах матери — это его собственное лицо!
В этот миг и донья Херонима улавливает сходство между юным грешником и сыном — она бледнеет и тяжко глотает слюну с привкусом желчи.
— Это — я! — еле выговаривает Мигель. — Видишь? Это я!
— Нет, нет! — в ужасе кричит мать и оттаскивает сына прочь. — Это не ты, не ты!
— Ах, нет, это я! Ты ведь тоже узнала…
— Нет, нет, ничего я не узнала! — плачет донья Херонима.
— Зачем же ты тогда плачешь?
— Я плачу над тобой, — отвечает мать, стуча зубами в тоске и тревоге.
Мигель снова подбежал к картине.
— Господи на небеси! Рвать мои внутренности! Сколько крови! Как это, наверное, больно!
Собрав все свои силы, мать уводит сына из спальни.
— Мигелито, душа моя, это лишь случайное сходство, оно ничего не значит…
— Но это несомненно я! — И мальчик разражается отчаянными рыданиями.