JК
Дорога обратно :: Дмитриев Андрей
Страница: 3 из 13Значился в ее биографии немецкий бардак или не было бардака, сидела она послевоенный остаток сороковых или нет, а если и сидела за бардак, или ни за что, или за что другое, и правда ли, будто счастливейшей ночью во всей жизни Марии была ночь в ресторане гостиницы "Аврора" - поди проверь, тем более что ночь, пожалуй, и была, но кое-что в ней представляется чрезмерным, безумным даже; ты уж готов, заслушавшись, завидовать Марии, да червь сомненья тут как тут: а и впрямь ли та ночь была так хороша?
По словам ее, как и она, татуированных товарок, то и дело попивавших белую на нашей кухне, Марии вскоре после зоны подфартило мыть в "Авроре" посуду, и вот однажды директор ресторана Невсесян велел ей задержаться после работы. Мария, брови наслюнив, гадала: для чего. Оказалось, в станционных буфетах Пскова, Порхова, Пыталова, Дна и Тулебли, в вагонах-ресторанах скорых поездов "Псков-Москва", "Ленинград-Варшава" и пассажирских "Киев-Ленинград" и "Таллин-Москва" внезапно кончилось холодное яйцо вкрутую.
- Задание тебе одно, - сказал Марии Невсесян, - варить, варить и варить. Товарищи! - он щелкнул пальцами в перстнях. - Вносите яйца.
Долго грузчики, соря древесной стружкой, вносили в пищеблок ящики с яйцом. Никогда еще Марии не доводилось видеть столько свежих яиц вблизи.
- Ты можешь есть их - не на вынос! - сколько влезет, - сказал Марии Невсесян, оставляя ее у плиты одну. - Но чтоб к утру у меня все было сварено.
Всю ночь, не зная, чем еще избыть негаданное счастье, Мария пела в клубах пара под перестук яиц в котлах, под бульканье и рык кипящей в них воды. Она варила яйца до рассвета, не присев и не вздремнув, и съела ровно сорок штук...
- Пятьдесят три, - обыкновенно поправляла, не сердясь, подруг Мария. Пятьдесят три вареных яичка. - И, вдруг увидев, как округляются, готовясь вылезти на лоб, глаза моих родителей, смиренно опускала свои.
Теперь уже и не узнать, и даже некого спросить, что пела себе Мария в ночь яйцеварения. Сам я слышал от нее всего лишь три, если можно так сказать, песни.
По словам ее, как и она, татуированных товарок, то и дело попивавших белую на нашей кухне, Марии вскоре после зоны подфартило мыть в "Авроре" посуду, и вот однажды директор ресторана Невсесян велел ей задержаться после работы. Мария, брови наслюнив, гадала: для чего. Оказалось, в станционных буфетах Пскова, Порхова, Пыталова, Дна и Тулебли, в вагонах-ресторанах скорых поездов "Псков-Москва", "Ленинград-Варшава" и пассажирских "Киев-Ленинград" и "Таллин-Москва" внезапно кончилось холодное яйцо вкрутую.
- Задание тебе одно, - сказал Марии Невсесян, - варить, варить и варить. Товарищи! - он щелкнул пальцами в перстнях. - Вносите яйца.
Долго грузчики, соря древесной стружкой, вносили в пищеблок ящики с яйцом. Никогда еще Марии не доводилось видеть столько свежих яиц вблизи.
- Ты можешь есть их - не на вынос! - сколько влезет, - сказал Марии Невсесян, оставляя ее у плиты одну. - Но чтоб к утру у меня все было сварено.
Всю ночь, не зная, чем еще избыть негаданное счастье, Мария пела в клубах пара под перестук яиц в котлах, под бульканье и рык кипящей в них воды. Она варила яйца до рассвета, не присев и не вздремнув, и съела ровно сорок штук...
- Пятьдесят три, - обыкновенно поправляла, не сердясь, подруг Мария. Пятьдесят три вареных яичка. - И, вдруг увидев, как округляются, готовясь вылезти на лоб, глаза моих родителей, смиренно опускала свои.
Теперь уже и не узнать, и даже некого спросить, что пела себе Мария в ночь яйцеварения. Сам я слышал от нее всего лишь три, если можно так сказать, песни.