Дождь будет   ::   Можаев Борис Андреевич

– Как то есть отобрали? – дядя Петра вытянул свою длинную сухую шею, как пробудившийся гусак, и потянулся за бумажкой. – У вас таких правов нету, чтоб струмент отбирать.

– Да вы не так меня поняли, – удержала его за руку девица. – Это мы для себя отобрали.

– Для себя… Для вас его никто не припас. Ишь, на дармовщину-то все вы охочи. Отдай бумагу!

– Ты что, дядя Петра? Законов не знаешь? Если ты не согласен, никто у тебя ничего не отберет, – сказал Николай Иванович.

– Знаю я ваши законы! На дармовщину все охочи. Давай, давай!

– Не даром, а по себестоимости возьмем, – остановила опять его девица.

– Это по какой еще сабестоимости? – дядя Петра часто заморгал круглыми светлыми глазками.

– Ну, что стоят.

– Что стоит, я проставил. Хотите, берите, хотите, нет.

– Но ведь это нереально! Товарищ председатель, убедите его.

Николай Иванович развернул тетрадный листок. Там было нацарапано кривыми буквами нечто вроде прейскуранта:



борона – два пуда пашеницы

стан – девять пудов

подножка к стану – два пуда

воробы – два пуда

скальница – один пуд

прялка – пять пудов

дуплянка – два пуда

цеп с калдаей – один пуд

горобок – один пуд.



– Двадцать пять пудов пшеницы! Ты что, дядя Петра, белены объелся? – сказал председатель.

– Небось с меня всю жизнь налоги брали. Я этой пашеницы поотвозил в город и днем и ночей. Кабы ссыпать все в кучу, выше горы Арарат будет. А мне заплатить за мой же струмент нельзя.