Другой ветер - Дневник собаки Павлова   ::   Крусанов Павел

Внутри этой глыбы беззвучно, как колеблемая прядь дыма, Ваня Тупотилов шел отдавать злосчастный долг Рите-Пирожку, но по пути встретил Шайтанова, расположенного к пестринке, и долг остался прежним - - - в глухоте тесной антикварной лавки москвич Сяков, пораженный внезапной страстью к брик-а-браку, темпераментно, как безъязыкий, торговался руками за бронзовый шандал - - - в натянутом молчании целовались на собственной свадьбе Жвачин с Верой, почти вещественно витали над ними мысль Скорнякина о поощрительном римском праве на третьегоребенка и отчаянная мысль Паприки: уж она-то никогда и ни за какие коврижки не будет изменять своему будущему мужу - - Светка усердно, высунув наружу кончик языка, выписывала на карточки рокочущие французские слова - - - в который раз в немом воображении Исполатев совершал мысленный путь от Ломоносовской к Куракиной даче: минуя кирпичную школу с медальными профилями классиков на фасаде, он неизбежно выходил к заурядной песочно-серой стене Аниного дома - воображаемый путь уже проделал в его мозгу ощутимую бороздку, но во время этих мнимых прогулок столь странно и зловеще замолчавший город уже не казался ему унылым и опустившимся, как брошенный любовник - -

Молчания могло не быть. Оно случилось. Глыба безмолвия уносилась в пространство, оставляя позади своей немоты звук нечеловеческого свойства, словно немыслимая флейта мстила за все несыгранные ноты, за все забытые сны, за лето, которое кончается, за всех распятых бабочек, за ночной пропущенный дождь, за мягкотелых медленных улиток, за принудительность места и времени и неизвестно, за что еще. Глыба безмолвия уносилась в пространство, забрав с собой все свое содержимое, весь заключенный в ней мир. Остался только звук, пронзительная нота, подобная всесветному школьному звонку - свободны, можно уходить.

Ленинград - С..-Петербург