Двадцать шесть и одна   ::   Горький Максим

Он действительно казался искренно обиженным. Ему, должно быть, не за что было уважать себя, кроме как за свое уменье совращать женщин; быть может, кроме этой способности, в нем не было ничего живого, и только она позволяла ему чувствовать себя живым человеком.

Есть же люди, для которых самым ценным и лучшим в жизни является какая-нибудь болезнь их души или тела. Они носятся с ней всё время жизни и лишь ею живы; страдая от нее, они питают себя ею, они на нее жалуются другим и этим обращают на себя внимание ближних. За это взимают с людей сочувствие себе, и, кроме этого,- у них нет ничего. Отнимите у них эту болезнь, вылечите их, и они будут несчастны, потому что лишатся единственного средства к жизни,- они станут пусты тогда. Иногда жизнь человека бывает до того бедна, что он невольно принужден ценить свой порок и им жить; и можно сказать, что часто люди бывают порочны от скуки.

Солдат обиделся, лез на нашего пекаря и выл:

- Нет, ты скажи - кто?

- Сказать? - вдруг повернулся к нему пекарь.

- Ну?

- Таню знаешь?

- Ну?

- Ну и вот! Попробуй...

- Я?

- Ты!

- Ее? Это мне - тьфу!

- Поглядим!

- Увидишь! Х-ха!

- Она тебя...

- Месяц сроку!

- Экий ты хвальбишка, солдат!

- Две недели! Я покажу! Кто такая? Танька! Тьфу!..

- Ну, пошел прочь... мешаешь!

- Две недели - и готово! Ах ты...

- Пошел, говорю!

Наш пекарь вдруг освирепел и замахнулся лопатой.