Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

Славушка повторил с подъемом:

— Кто желает вступить в Союз коммунистической молодежи?

Тут-то и осечка, смельчаков не шибко много, да еще Сосняков с пристрастием допрашивал каждого: кто твой отец, сколько коров да лошадей и какой у семьи достаток…

Записалось всего восемь человек, даже до десятка не дотянули.

Славушка еще раз пересчитал фамилии, вздохнул, — надеялся, что от охотников отбою не будет, — и посмотрел на Быстрова: что дальше?

— По домам, — сказал тот. — Отпускай всех по домам, а кто записался, пусть останется. Лиха беда начало. Москва тоже не сразу построилась. Год-два — все придут к нам…

Сказал, надо выбрать комитет.

Выбрали Ознобишина, Соснякова, Саплина, Терешкина, великовозрастного парня, тоже ученика Успенской школы, и Елфимова из Семичастной — деревни, расположенной в полуверсте от Успенского. Выбрали председателя волкома.

— Волкомпарт рекомендует товарища Ознобишина…

Саплина назначили инспектором по охране труда.

— Сам батрак, — предложил Быстров. — Знает, что к чему.

Соснякову поручили заведовать культурой.

Вышли из школы скопом, торопились в исполком. Быстров обещал выдать всем по мандату.

— Чтоб были по всей форме!



13



Прасковью Егоровну поразил второй удар.

Утром Нюрка пришла помочь одеться, а старуха ни ногой, ни рукой.

— М-мы, м-мы…

Лупит глаза, истолкла бы Нюрку глазами, а ни ударить, ни толкнуть…

Старуха лежала на кровати и беззвучно плакала.