Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

Слышат женщины или не слышат, как встает Быстров, как будит мальчика, как выходят они из школы?…

Еще ночь, теплятся предутренние звезды. Предрассветный холодок волнами набегает на бедарку.

Быстров придерживает Маруську. Последние наставления, последние минуты. Еще тридцать, двадцать, десять минут, и мальчик самостоятельно двинется дальше.

— Пакет начальнику политотдела. Не отклоняйся от железной дороги. Политотдел или в Оптухе, или в Мценске.

В низинах стелется туман. Впереди ничего не видно, но по каким-то признакам Быстров угадывает Каменку.

— Хорошо, туман…

В Каменке стоит какая-то тыловая белогвардейская часть, красных войск поблизости нет, остерегаться как будто нечего, но предусмотрительный командир всегда выставляет охранение.

— Постарайся проскочить Каменку в тумане. Не задерживайся в деревне, сразу на большак, верстах в пяти хутор, — не запомнил, когда ехал со станции? Спросишь Антипа Петровича, скажешь, от меня, он нам не раз помогал. Пережди до вечера и дуй прямиком к железке.

Быстров сворачивает в поле, ставит Маруську за стог соломы. Вдвоем спускаются к ручью. Туман так плотен, что белеет даже ночью. Ноги тонут в росе. Быстров знает в волости все дорожки. Славушка обязательно забрел бы в ручей. Ручей узенький, но в темноте можно и в луже вымокнуть.

— По роялю и вверх по тропке, пересекай деревню по прямой…

Каменские мужики ничего лучше не придумали, как вывезти из помещичьего дома концертный рояль и поставить вместо мостика через ручей.