JК
Двадцатые годы :: Овалов Лев Сергеевич
Страница: 262 из 963 — Неужто наши не совладают с белыми?
— Как не совладать, когда их гонят?
— Гнали бы, сидели бы господа дома!
Наступили решительные дни. Алешка уйдет, всем дезертирам пример. Нельзя ему покинуть село.
После того как Ивана выбрали секретарем комсомольской ячейки, он избегал встреч с Корсунскими, конфликтовать как будто было не из-за чего, но и здороваться тоже не было охоты; однако тут исключительное обстоятельство.
Иван дошел до усадьбы, дождался, когда Аграфена Ниловна, бывшая княжеская кухарка, выскочила зачем-то во двор.
— Ахти, кто это?
— Вышли сюда князька…
Алеша не заставил себя ждать, спустился с террасы, остановился у клумбы с отцветшими настурциями, взглянул на Ивана и тут же отвел глаза.
— Чего тебе?
Сосняков сказал, что Алеша не должен никуда уезжать, дурные примеры заразительны, это не в интересах самого Алексея, зачем поддерживать то, что должно неизбежно рухнуть, он запрещает Корсунскому куда-либо отлучаться…
В голосе его зазвенели угрожающие нотки.
Алеша не перебивал, лишь постукивал носком сапога по кирпичикам, которыми обложена клумба.
— Что ж ты молчишь? — спросил наконец Сосняков.
Алеша почувствовал, как кровь приливает к лицу. Корсунские ни перед кем не склоняли головы… Она в нем и забурлила — голубая кровь!
— Ты… Как тебя… — Носком сапога Алеша выбил осколок кирпича из земли. — Пятьдесят лет назад тебя велели бы отодрать на конюшне, а сейчас, — дискансом выкрикнул Алеша, — иди и радуйся, что нет на тебя управы!
У Ивана зашлось сердце.
— Как не совладать, когда их гонят?
— Гнали бы, сидели бы господа дома!
Наступили решительные дни. Алешка уйдет, всем дезертирам пример. Нельзя ему покинуть село.
После того как Ивана выбрали секретарем комсомольской ячейки, он избегал встреч с Корсунскими, конфликтовать как будто было не из-за чего, но и здороваться тоже не было охоты; однако тут исключительное обстоятельство.
Иван дошел до усадьбы, дождался, когда Аграфена Ниловна, бывшая княжеская кухарка, выскочила зачем-то во двор.
— Ахти, кто это?
— Вышли сюда князька…
Алеша не заставил себя ждать, спустился с террасы, остановился у клумбы с отцветшими настурциями, взглянул на Ивана и тут же отвел глаза.
— Чего тебе?
Сосняков сказал, что Алеша не должен никуда уезжать, дурные примеры заразительны, это не в интересах самого Алексея, зачем поддерживать то, что должно неизбежно рухнуть, он запрещает Корсунскому куда-либо отлучаться…
В голосе его зазвенели угрожающие нотки.
Алеша не перебивал, лишь постукивал носком сапога по кирпичикам, которыми обложена клумба.
— Что ж ты молчишь? — спросил наконец Сосняков.
Алеша почувствовал, как кровь приливает к лицу. Корсунские ни перед кем не склоняли головы… Она в нем и забурлила — голубая кровь!
— Ты… Как тебя… — Носком сапога Алеша выбил осколок кирпича из земли. — Пятьдесят лет назад тебя велели бы отодрать на конюшне, а сейчас, — дискансом выкрикнул Алеша, — иди и радуйся, что нет на тебя управы!
У Ивана зашлось сердце.