Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

— Смотрите, потеряете приход!

— А это уж как консистория…

Наталья Михайловна отвернулась от отца Николая: трусливый деревенский поп!

Нашла парня, — помогла Аграфена Ниловна, — одна из баб за платье, одно из любимых платьев Натальи Михайловны, из настоящего лионского шелка, сшитое в Москве у Ламановой, согласилась послать сына в Успенское, там два священника, за одним из них, все равно за каким! Наталья Михайловна велела передать, что не поскупится.

Отец Валерий отказался наотрез, стар, болен, ревматизм, отец Михаил обещал…

Он прискакал в воскресенье, верхом, подобрав рясу под себя, красивый, улыбающийся.

Наталья Михайловна собирала сына всю ночь, Варвара Михайловна помогала и причитала:

— Это безумие. Ты губишь и его и нас. Ты судишь о большевиках по Быстрову. Ты мало сталкивалась с этими людьми…

Лошадей у Корсунских национализировали, у мельника Спешнева она выменяла добротную вороную кобылку на золотые часы.

Утром позавтракали своей семьей, Аграфена Ниловна считалась своей. Алеша ел любимые пирожки, остаток завернули ему на дорогу.

Молебен отслужили не без скандала, отец Николай не дал ключей ни от церкви, ни от колокольни, церковный замок не решились сломать, а на колокольню ребята забрались через окно.

Ребята звонили как на пасху, народ потянулся — и спектакль и политика, — какая мать пошлет родного сына на погибель!

Наталья Михайловна с паперти поклонилась всем, кто пришел.

— Простите! Проводим Алексея Владимировича…

Она с вечера пыталась узнать, не хочет ли кто сопутствовать Алеше, добровольцам обещала купить лошадей, но попутчиков не нашлось, даже самые зажиточные мужики выжидали.