Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

Покорно и безрадостно шагал конь в лучах разгорающегося летнего дня, обдуваемый ветерком, сушившим серую шерсть.

— Как поступим с конем? — спросил Слава. — Отдали насовсем, а куда его девать?

— Давай сперва доедем, доберемся, а там будем решать…

Потихоньку, верста за верстой, двигались они сквозь бесконечные поля пшеницы, ржи и овса, мимо ракит и ветел, оставляя в стороне деревни и деревушки.

Вот и знакомое кладбище, и золотой крест в синем небе.

Петя оживился, и конь зашагал бодрее, точно и его ожидал родной дом.

Первым встретился им во дворе Федосей, всклокоченный, в застиранной холщовой рубашке, в таких же застиранных синих холщовых портах.

Увидел братьев и заулыбался:

— Молодым хозяевам!

Окинул оценивающим взглядом коня:

— С таким конем только по ярманкам ездить!

Слава указал Федосею на коня.

— Получай, Федосыч.

— Куды ж это его? — забеспокоился Федосей.

— Отдали коня насовсем, а куда девать, не приложу ума. Отдай кому-нибудь, может, пригодится еще…

— Зачем отдавать? — возразил Федосей. — Некормленый, вот и плохой, а конь добрый, еще послужит…

Взял Росинанта под уздцы, повел в глубь двора, за сарай с сеном, а братья побежали здороваться с матерью.



45



Началось лето, последнее лето, проведенное Ознобишиным в деревне.

Вера Васильевна обрадовалась возвращению сына так, точно он заново для нее родился.