Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

— Кто еще там? — пробормотал все-таки Слава, будто не знал.

— Иди, иди, — нетерпеливо произнес Павел Федорович.

Слава вышел в галерейку.

Шевеля ногой округлый булыжник, стояла Донька, высокая, статная, похожая на ладного стригунка, такие у нее были поджарые и тонкие ноги.

Она кольнула Славу насмешливыми глазами и кинула лишь два слова:

— Придем мы пополудни…

«Придем мы» было сказано как одно слово «придеммы»…

Тут же повернулась и пошла, клубя пыль круглыми черными пятками.

— Придут? — тревожно переспросил Павел Федорович, вышедший следом в галерейку.

— Придут, — весело ответил Слава, радуясь тому, что его небрежно высказанная накануне просьба исполнена, что Маруся придет и тем наглядно подтвердит перед всеми их близкий союз.

— Возьми Воронка, поезжай, — торопливо предложил Павел Федорович. — Встрень их…

Слава не заставил себя ни просить, ни торопить, сам заторопился на хутор, пошел по селу, не слишком глядя по сторонам, торопился на свиданье, хоть Маруся придет не целоваться, а вязать рожь.

Трава вдоль дороги вся в пыли, а дальше поле желтело и блестело, точно начищенный медный поднос.

Слава пришел на хутор.