JК
Двадцатые годы :: Овалов Лев Сергеевич
Страница: 912 из 963 — Не замерзнем?
— Согреем…
Донька засмеялась.
— В саду-то, пожалуй, лучше, — сказала Маруся. — Ночь теплая…
Втроем не спеша поднялись в гору, пересекли пустынный двор, у Филиппыча в сторожке светилось окно, перебрались через изгородь над канавой.
— О-ох, — простонала Донька. — Тут обстрекаешься…
— Куда тут? — спросила Маруся грудным, таинственным голосом.
Слава взял ее за руку, и шершавые пальцы доверчиво сдавили его руку.
Шалаш смутно чернел среди яблонь.
— Сюда, сюда, — сказал Слава, отпуская руку Маруси.
Донька первой влезла в проем, зашелестела в темноте, слышно было, как опустилась на землю.
— Да тут мягко, — сказала она с довольным смешком. — А говорил, замерзнем.
Шалаш выстелен соломой, прикрытой ветхой попоной, Филиппыч часто здесь ночевал.
Замолчали, прислушались. Темно и тихо. На деревне брехали собаки, а еще дальше девки тянули протяжную песню.
— Тут боязно, — глухо сказала Маруся и сама нашла в темноте руку Славы.
— Сходить, сварить вам кулеш? — спросил он. — Я недолго…
— Еще чего? — возразила Донька. — Возиться с варевом! Повечеряем чем бог послал.
Она развязала узелок, разложила принесенную из дома еду, ласково приговаривая:
— Хлебушко, яички, огурчики…
Глаза привыкали к темноте, яйца белели на темном платке.
Постукала яйцом о жердь, облупила скорлупу, подала яйцо Славе.
— Яички крутые любите?
Снаружи стукнуло.
— Согреем…
Донька засмеялась.
— В саду-то, пожалуй, лучше, — сказала Маруся. — Ночь теплая…
Втроем не спеша поднялись в гору, пересекли пустынный двор, у Филиппыча в сторожке светилось окно, перебрались через изгородь над канавой.
— О-ох, — простонала Донька. — Тут обстрекаешься…
— Куда тут? — спросила Маруся грудным, таинственным голосом.
Слава взял ее за руку, и шершавые пальцы доверчиво сдавили его руку.
Шалаш смутно чернел среди яблонь.
— Сюда, сюда, — сказал Слава, отпуская руку Маруси.
Донька первой влезла в проем, зашелестела в темноте, слышно было, как опустилась на землю.
— Да тут мягко, — сказала она с довольным смешком. — А говорил, замерзнем.
Шалаш выстелен соломой, прикрытой ветхой попоной, Филиппыч часто здесь ночевал.
Замолчали, прислушались. Темно и тихо. На деревне брехали собаки, а еще дальше девки тянули протяжную песню.
— Тут боязно, — глухо сказала Маруся и сама нашла в темноте руку Славы.
— Сходить, сварить вам кулеш? — спросил он. — Я недолго…
— Еще чего? — возразила Донька. — Возиться с варевом! Повечеряем чем бог послал.
Она развязала узелок, разложила принесенную из дома еду, ласково приговаривая:
— Хлебушко, яички, огурчики…
Глаза привыкали к темноте, яйца белели на темном платке.
Постукала яйцом о жердь, облупила скорлупу, подала яйцо Славе.
— Яички крутые любите?
Снаружи стукнуло.