Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

— Как можешь ты есть такую гадость? Я принес тебе винегрет.

Дед переложил винегрет в старинную фарфоровую кружку, сдобрил ложкой рыбьего жира…

Неспокойно сегодня на душе у Славы. Чадно. Что-то тревожное носится в воздухе. Ощущение надвигающейся опасности. Хотя все идет как будто нормально.

Надо возвращаться в университет. Во второй половине дня занятия комсомольского кружка по изучению международной политики.

Слава выходит на улицу. Холодно черт-те как! Прохожие торопятся. Да и как не торопиться, когда подгоняет мороз. Мимо проходит женщина. Плачет. Еще одна женщина и тоже плачет. Что это с ними? На углу стоит мужчина, читает наклеенное на стене объявление и плачет. Наваждение! С чего это они все?

Слава подходит к объявлению. Мужчина резко поворачивается и уходит. У Славы темнеет в глазах. Все исчезает в мире. Ночь. Ночь. Хотя еще день. Обеими руками Слава пытается ухватиться за каменную стену.

«Правительственное сообщение…»

Возьми себя в руки. Ты здесь не один. Еще не вечер, и тебе некуда спрятаться.

«Вчера, 21 января, в 6 часов 50 мин. вечера, в Горках близ Москвы скоропостижно скончался Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Ничто не указывало на близость смертельного исхода…»

Не было у Славы Ознобишина потери значительнее и страшнее. Он задохнулся…

Слава поворачивается и плетется домой, ему не до международной политики.

Даже дед замечает, что Славе не по себе.