Две зимы и три лета (Пряслины - 2)   ::   Абрамов Федор Александрович

.. - вдруг остановился Лукашин и плотно сжал зубы. - Да как же я? Как же я раньше-то не подумал об этом?

Видно, у него очень уж воинственный был вид, когда он, запыхавшись, вбежал в приемную, потому что Василий Иванович - так звали помощника Подрезова телом своим загородил дверь в кабинет хозяина.

Лукашин оттолкнул его.

- Это не Мошкин написал молитву.

- Что-о? - Подрезов, читавший какую-то бумагу, начал медленно распрямлять спину.

- Я говорю, молитву не мог написать Евсей Мошкин. Он неграмотный, не умеет писать.

- Хм... Неграмотный? Не умеет писать? А ты откуда знаешь?

- Знаю. Весной он при мне деньги в колхозе за сани получал. И Олена Житова, счетовод наш, еще рассмеялась: "Чего, говорит, кресты-то ставишь? Расписывайся как следует". А Евсей на это и скажи: "А я ведь, говорит, только и умею читать по-печатному, а писать не горазд. Ни одной зимы в школу не ходил".

- Какое значение это имеет?

- Как какое? Факт есть факт.

- Факт пока что такой, - чеканя каждое слово, сказал Подрезов и встал, по району контрреволюционные листовки под видом молитвы гуляют, а в это время коммунист Лукашин берет под защиту попа. Дешевой популярности у старух ищешь так, что ли, запишем?

- Это еще надо доказать, кто из нас чего ищет. И ты эти штуки брось, товарищ Подрезов. Пуганые!

- Что-о? - Подрезов вдруг весь налился, двинулся на Лукашина.

Василий Иванович, ворвавшийся в кабинет вслед за Лукашиным, попятился к полураскрытой двери.