Две зимы и три лета (Пряслины - 2)   ::   Абрамов Федор Александрович

Тогда, в то утро, он проснулся - темень, голова раскалывается на части, и вдруг вот этот самый шелест над головой, все слышнее и слышнее, будто там, вверху много-много слетелось невидимых птиц и дружно забило крыльями.

Потом он услышал голос Варвары, уговаривающей корову: "Ешь, ешь, моя красавица", - и корова отвечала откуда-то снизу довольным мычанием, точь-в-точь как ихняя Звездоня, когда той задают корм с повети.

Но как он попал на поветь к Варваре?

Он помнил, как вчера вместе с бабами отплясывал у нее в избе, помнил, как его вдруг начало тошнить и он, зажимая рот рукой, кинулся вон, но разрази его гром, ежели он помнит, как оказался на этой повети.

- Который час? - спросил он хриплым, не своим голосом и с трудом повернулся на голос Варвары.

- А, проснулся! Белое пятно качнулось в темном углу слева, потом зашуршала солома, и Варвара подошла к нему, - ее глаза сверкнули в темноте. - Ну и спать же ты, Мишка! Я из-за тебя, дьявола, всю ночь в избе промаялась.

- Кто тебе велел. Поветь-то большая, много места.

Варвара притворно вздохнула:

- Тебя щадила. Думаю, проснешься, а рядом баба - еще родимчик с перепугу хватит. Вставай! Кавалер... Весь праздник проспал. А еще за Дуняркой за нашей вздумал ухаживать. Девка не старуха, она не любит, когда возле нее спят.

Вот эта насмешка, как потом не раз думал Михаил, и решила все. Он вскочил на ноги - ах, так! я сплю? - и пошел на нее, широко раскинув руки в стороны.

Варвара, отступая, захохотала:

- Проснись! Расшиперил руки-то, - не овцу имаешь.

Он прыгнул вперед и, как клещами, сдавил ее горячее, упругое тело.